Пограничность — это пропасть.
Это разрыв в самой сердцевине души. Его невозможно заштопать, потому что он существует одновременно в «сейчас» и «тогда», а в «тогда» с иглой не добраться.
Эта пропасть невидима снаружи. Её вряд ли заподозришь за безупречным фасадом. Но из неё тянет холодом, и тот, кто носит её в себе, иногда цепенеет и перестаёт дышать.
Пограничность — это дементоры. Они жрут жизненные силы и никогда, никогда не наедаются.
Что им ни дай — признание, успех, самую трогательную любовь — проглотят, будто и не было ничего.
Пограничность — это сизифов труд. Это собирание себя с нуля для того, чтобы в любой момент снова распасться на части. Это адова работенка — скрывать свою персональную мглу, свое почти стивенкинговское желание разрушать все вокруг, чтобы внешнее наконец уподобилось внутреннему.
Пограничность — это жизнь в ощущении грядущего остракизма. Я ещё в стае, но скоро меня выдворят вон, и быть мне не существующим для мира. Разрыв в душе лжёт, что и любая близость будет разорвана, и каждый шаг, каждое слово мнятся началом конца.
Я не думаю, что пограничность можно полностью исцелить. Но можно вырасти за её пределы и стать добрым хозяином, убаюкивающим боль — тише, милая, это не навсегда, мы как-нибудь да справимся.